Ананташри дас

Ананташри дас — ректор Ашрама Бхактиведанты, автор множества образовательных программ и курсов.

В детстве религия вызывала у меня отторжение. Моя бабушка была религиозным человеком, и все, что она говорила и делала, казалось мне искусственным и скучным: религия, которой никто не следует; просто формальность.

Я был неформалом, растаманом и гопником; но в какой-то момент под влиянием творчества Боба Марли начал серьезно задумываться о Боге. Он пел: «Мы славим Господа, славя Его имена!» Не зная английского, я почему-то стал понимать смысл этих песен, и мне понравился этот смысл. С Боба Марли началось увлечение йогой и медитацией. Мне понравился буддизм. Он меня сильно продвинул. Потом были сахаджа-йога, учение Шри Ауробиндо… Я посещал лекции всех йогов и эзотериков, которые приезжали в наш город – ходил, слушал, общался. И хотя я уважал этих людей, у меня не возникало желания остаться с ними.

Однажды я просто купил деревянные бусы, Бхагавад-гиту и Шримад-Бхагаватам в магазине восточных товаров. Гита стоила 115 рублей, и я подумал, что люди, которые ее продают, не понимают ценность этой книги! Я купил ее и первый том Шримад-Бхагаватам – на второй том у меня не хватило денег. Каково же было мое удивление, когда на следующий день мой друг подарил мне этот второй том. Просто он увидел, как я был счастлив, заполучив эти книги.

Книги Прабхупады держали меня в состоянии дикого восторга целый год. Но читать их было непросто. Я прочитывал страниц пять, потом отжимался 20 раз, чтобы еще пять страниц прочитать. Я просто переставал понимать смысл. Это послание было слишком философским, и мое сознание было не готово его воспринимать. Отжимания разгружали мозги – к тому же я поправлял здоровье, улучшал фигуру и – что самое главное – прочитывал страниц по 40 в день. Периодически какой-то прочитанный стих отзывался глубоким осознанием. Например, когда читал про то, что душа не ходит, не говорит, не ест, не выводит отходы из организма, я прямо физически это ощущал – забегал на кухню, кричал: «Мама, тут такие дела!» Я пытался повторять Харе Кришна без четок только потому, что Прабхупада об этом писал. Еще больший прорыв произошел через год, в день Говардхана-пуджи, когда я встретился с преданными. Я объявил друзьям, что мы больше не будем вместе отдыхать, развлекаться и употреблять все, что попало, и что вообще через год я хочу уехать жить в храм.

Я приехал в Ашрам Бхактиведанты полным неофитом. Но в моем энтузиазме произошел еще больший скачок – фонтан слез, красное лицо… Три часа киртана – три часа слез. Открывается алтарь – и у меня истерика. И так весь первый год. У меня даже были конфликты с однокурсниками. Они мне говорили, что нельзя плакать перед Божествами. Я им отвечал, что тогда я не должен приходить в храмовую комнату, потому что это состояние энтузиазма, безумия и радости зашкаливало. Меня поразило в ашраме все – старшие вайшнавы, лекции, киратны. Все, о чем я мечтал – я до этого дорвался. И это был пир без каких-либо ограничений. Сейчас я перестал плакать, на меня больше не тычут пальцами, но вот это внутреннее состояние счастья и блаженства становится с каждым годом все глубже и глубже.

Я влюбился в Бхагавад-гиту с первого прочтения. На момент приезда в Ашрам Бхактиведанты я прочитал ее раз 7-8. Но когда я откладывал книгу, я не мог сохранить ее настроение внутри себя, от меня ускользали самые важные вещи. И я подумал: я же приехал в храм, поэтому самое время учить Бхагавад-гиту наизусть. Она меня вдохновляет, она меня спасает – буду учить! И просто зубрил по одному стиху в день. Теперь я трачу на повторение выученных мною шлок полтора часа в день. Повторяю не все сразу, конечно, а по частям. Если бы я повторял все выученные мной шлоки, на это ушел бы целый день, а то и больше.

Зная шлоки наизусть, можно жить, опираясь на шастры! Если я делаю неправильные вещи, я понимаю, что я – дурак, и знаю, какие последствия будут. Если я делаю правильные вещи, я понимаю – это правильно, это нужно делать. Шастры дали мне уверенность в себе: я могу говорить, проповедовать, жить, действовать, и у меня нет страха, что я что-то делаю не так или ошибаюсь, потому что я могу в любой момент свериться с шастрами, я могу общаться с людьми на языке священных писаний. И я всегда помню об этих важных истинах, они не затираются, потому что я каждый день с ними соприкасаюсь.

Я никогда не стремился занимать какие-то должности. Я просто приходил в школу, в институт, ну и в ашрам, и через какое-то время люди, присмотревшись ко мне, давали мне какие-то обязанности, полномочия. Почти 10 лет назад я приехал в ашрам, отучился. Правда, мы даже не закончили бхакти-шастры. В те годы все активно менялось, строилось… И в какой-то момент ко мне подошли и сказали: “Ты будешь отвечать за образование в ашраме!” Дело в том, что я закончил педагогический университет, знал какие-то закономерности, детали. Мы составили расписание, предметы, курсы. Точно так же я стал ректором Ашрама Бхактиведанты. Ко мне подошел Нимай Сундара прабху и сказал: «Мне сейчас нужно что-то менять в жизни. Пожалуйста, возглавь ашрам!» Я был совершенно к этому не готов – мы были счастливы под его руководством, все так активно развивалось. Но я понял, что мне надо ответить Нимай Сундаре прабху согласием… Для него это было важно. И я стал ректором. Но я всегда говорю, что я – просто мальчик для битья, тот, кого надо критиковать, кто будет грудью закрывать амбразуру в критический момент. На самом деле, Ашрам управляется коллегиально, а я – слуга старших вайшнавов.

В какой-то момент обучение в Ашраме стало формальным. Мы видели это на итоговых экзаменах в конце года. Никакой глубины, одна зубрежка! Студенты говорили: “У нас много разных предметов, мы ничего не запоминаем. Сдали и забыли! Как в институте”. Раньше такая система обучения работала и была эксклюзивной – своеобразная “быстрая ликвидация первоначальной безграмотности”. Но времена изменились. После нескольких лет восторженных отзывов появилась всеобщая неудовлетворенность… И мы поняли, что главное в образовательном процессе для нас – система глубоких личностных отношений между наставником и подопечным, которую дал Кришна: гурукула, один преподаватель и его ученики, и там все долго, тесно и глубоко. Там настоящие отношения отца с детьми. Мы поняли, что горим желанием это сделать. За последние годы квалификация наша подросла, я подучил священные писания, прослушал и прочитал множество семинаров и лекций. Я уже могу среагировать , если есть запросы какие-то у студентов, менять направление того, о чем мы говорим, развеивать какие-то сомнения. И я могу это делать в режиме живых отношений, прямо сейчас, а не читать какие-то подготовленные заранее лекции.

У нас в ашраме больше нет ни экзаменов, ни оценок. При этом нынешние студенты после полутора месяцев обучения выглядят более продвинутыми, чем преданные прошлых лет, отучившиеся год, а то и два. Не произошло того, что было раньше: заехали новые студенты и в первый месяц они такие святые, а потом – бурчащие, недовольные. Наоборот, возрастает энтузиазм, желание служить. Без экзаменов легко. Мы говорим с ними на такие темы, которые актуальны, которые невозможно обойти, которые будоражат. Мы выводим на свет болевые вопросы, обсуждаем их столько, сколько нужно, никуда не торопимся. Полтора месяца прошло – а я уже каждого из них очень хорошо знаю. Они начинают мне доверять. А раньше преподаватели постоянно сменяли друг друга: только люди начинают к тебе привыкать – ушел, опять новый человек, и поэтому все закрылись. Теперь все по-другому – только один наставник. Я начал, я продолжаю, и я буду заканчивать. А отношения меняются. Значит, мы можем быть более открытыми друг с другом. Наши студенты говорят какие-то вещи, о которых им стыдно говорить или о которых они боялись говорить. Но теперь они эти болевые вопросы сами достают, и мы можем их обсуждать, решать реальные проблемы. Раньше на это уходили годы. Это вдохновляет!